[Spoiler (click to open)]
Вскоре я услышала за своей спиной жалобное: «Ай! Ай!». Оглянулась, над начальницей летает большой толстый шмель. Какое-то время она отмахивалась от него, потом побежала в противоположный угол кабинета, шмель за ней. С визгом она выскочила в коридор. Я взяла полотенце, подождала, пока шмель сядет, оглушила его и выбросила в окно.
- Заходите, - сказала я, открыв дверь.
- Он улетел?
- Я его выпустила.
Обед прошел мирно. Люба больше не критикует начальницу и не поминает про ее личную жизнь.
- В детстве всегда приходила со школы, - рассказывает она, - а мне мама мазала булочку с вареньем и молоком запивать. Так и сейчас молоко у меня не выбывает, я без молока не живу. С мамой вергуны пекли… И сало домашнее, с базара. Я люблю сало, чтобы было, как масло. Помнишь, Юля, какое у нас сало на Украине? Свое, со своей свиньи если продают. Его кусаешь, а оно не тянется, а вот так тебе куском в рот и лезет. И тает, и тает. Не то сало вкусное, которое отрежешь, а то, которое откусишь. Здесь такого нет. А щи они варят, видела, какие? Что-то белое, и там капуста плавает. Мы к тете в Рязань приехали, а она нам на стол поставила. Я чуть не рыгнула. Еще, говорит, на дорожку возьмите горяченького, и банку нам налила, тьфу!
Люба – идеальный сотрудник колл-центра, она так любит говорить, что рот у нее не закрывается даже на отдыхе.
- Как душно, - сказала начальница, вернувшись из столовой. Подошла к окну и открыла его пошире. - Хорошо, что сегодня ветерок.
Люба, сидя за своим столом, нахохлилась. Она очень теплолюбивая, а рабочее место ее находится как раз напротив окна и кондиционера одновременно. Когда открываем настежь окно, ее мучает сквозняк, когда включаем кондиционер – дует. Но она стойко просидела до вечера, не проронив ни слова. К концу рабочего дня начала кашлять и сопливить.
- Люба, вы можете завтра оставаться дома, - сказала начальница. – И послезавтра. Подлечитесь, а то заразите меня и Юлю.
- Душно ей! - возмущалась Люба, когда мы шли к метро. – А кто тебе виноват, что ты поставила свой стол в душный угол? В самый дальний угол заперла его и жалуется. На мое место поставь, а меня туда пересади, мне не душно. А за какой х. дома сидеть? Ты мне больничный оплатишь?
- Мне кажется, - сказала я, - она за эти два дня хочет найти тебе замену.
Здесь в первый раз Люба замолчала, и надолго. Лицо у нее застыло. Самое главное у Любы в лице – щёки. Они тяжелые, как груши, и оттягивают вниз глаза. Я смотрю немного снизу, потому что она выше, и мне кажется, что глаза ее сделались такими круглыми и выпуклыми, что могут сейчас выпасть на асфальт.